ЕСПЧ опоздал спасать семью американки, которую выгнали из России

14.06.2018 5:29

ФСБ четыре года назад объявила жену главы российского Фонда свободы информациии Ивана Павлова опасным для государственного строя человеком, Верховный суд РФ решил депортировать её из России. Под угрозой принудительного выдворения она была вынуждена бросить всё и уехать из Петербурга вместе с дочкой. В июне 2018 года ЕСПЧ вынес решение по иску о признании неправомочным лишения ее вида на жительство в пользу американки. Что значит для нее эта победа, Дженнифер Гаспар рассказала в интервью «Фонтанке».

Историю семьи известного петербургского адвоката Ивана Павлова «Фонтанка» подробно рассказывала четыре года назад. В августе 2014 года Дженнифер, которая на тот момент 10 лет прожила в России, обнаружила в своем почтовом ящике уведомление от УФМС о том, что её вид на жительство аннулирован. Причина: она «выступает за насильственное изменение основ конституционного строя России, иными действиями создает угрозу государственной безопасности». Российские суды не увенчались успехом. Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) добрался до решения по делу лишь четыре года спустя и взыскал с России более 14 тысяч евро в качестве компенсации за отказ предоставить Гаспар вид на жительство, объявив это нарушением права на уважение семейной жизни, поскольку «заявительница не смогла жить в России вместе со своим мужем и ребенком».

В 2014-м Дженнифер Гаспар была довольно известна в петербургской правозащитной среде, но не как активный участник, а как консультант по организационным вопросам: разъясняла, как написать запрос на грант, как привести устав организаций в соответствие с международными нормами, как оптимизировать структуру НКО или как собрать средства на проекты. При этом, говорят ее знакомые, среди ее клиентов были совершенно неполитические организации, занимающиеся вопросами культуры и искусства (например, Фонд Государственного Эрмитажа), защитой детей и детства и помощью ВИЧ-инфицированным. Павлов, который вел несколько успешных дел против Службы безопасности, говорил тогда, что, возможно, Гаспар вовсе ни при чем, а главным для органов власти было «исключить его из петербургской жизни», – ведь, если суды будут проиграны, вся семья вместе с пятилетней дочерью покинет страну.

- Вас обвиняли в том, что вы – угроза национальной безопасности и конституционному строю. В чем заключалась ваша работа в России?

– Я переехала в Россию в 2003 году, в это время трудилась в американской организации. Но я ушла из неё и стала независимым консультантом поддержки для некоммерческих организаций в России. Я взаимодействовала с ними в качестве фрилансера, действовала как советница некоторых крупных международных фондов, помогавших НКО в России. Потом я поняла, что моя работа может стать угрозой моей семейной жизни, – поскольку я прекрасно знала ситуацию в России и отношение к некоммерческим организациям. Уже достаточно было, что у меня муж известный правозащитник, и не надо, чтобы в семье два человека работали в «нежелательной сфере» (с политической точки зрения). Я ушла и стала работать с некоммерческими организациями, которые решали абсолютно неострые вопросы — в детских фондах, в организациях для помощи бездомным. Но через 2 года все равно получила письмо, что надо уехать из России в течении 15 дней с момента принятия решения (21 июля). Именно такое время понадобилось "Почте России" для доставки официального письма.

- Ваш муж был известен защитой тех, кому вешали ярлык "иностранных агентов", обвиняли в шпионаже. Вы считаете, это был ответ государства на его работу?

– Это только спекуляция. Но если вы читали решение ЕСПЧ по моему делу, то там нет никаких доказательств того, что я являюсь угрозой национальной безопасности. Поэтому я могу только предполагать, что были некоторые факторы... Конечно, это деятельность Ивана, и такое решение – может быть, как какое-то наказание. А может быть, это произошло потому, что я – американка, и должна была уехать вскоре после аннексии Крыма.

Я думаю, что решение принимал человек не очень высокого уровня. Наверное, в Петербурге. Амбициозный человек решил что-то сделать для своей карьеры и, может, даже получил за это какую-то награду: выгнать американку, жену известного адвоката. Много факторов вместе — это выглядит хорошо, наверное. Но это, как я сказала, спекуляция. Я не знаю точной причины, но для меня все это очень логично.

- Удалось ли тем, кто это организовал, достичь цели? Брак, как я понимаю, они, к сожалению, разрушили?

– Да. Но я не считаю, что они над этим серьезно долго размышляли. Скорее всего, это было быстрое решение. «О, это хорошо, это удобно».

Справка: Петербургский фонд "Институт развития свободы информации" был создан в апреле 2004 года. Организация занималась изучением, анализом и реализацией конституционного права граждан и организаций на доступ к информации. Особое внимание уделялось прозрачности госорганов власти и органов местного самоуправления. Ранее назывался Институтом развития свободы информации (ИРСИ). Среди просветительских проектов – Информационный ресурс «Имеем право знать» с пошаговыми инструкциями, историями из практики и консультациями юристов по вопросам свободы информации в РФ; сайт «Открытое ЖКХ», на котором содержались практические советы по реализации права граждан на получение информации в этой сфере. Закон "Об иностранных агентах", вступивший в силу 21 ноября 2012 года, вынудил Фонд принять решение о прекращении деятельности в качестве НКО в России. Об этом 19 ноября 2014 года заявил СМИ глава Фонда Иван Павлов. Завершившиеся в январе 2015 года суды были проиграны.

- Когда шли заседания сначала суда в Петербурге, в Верховном суде, была надежда, что справедливость восторжествует?

– Нет. Изначально я знала, что будет так, и ФСБ не остановится. И неважно, правы они или нет, — они доведут это дело конца. И мы поняли всё это с самого начала.

- Вас устраивает сумма компенсации от ЕСПЧ?

– Это не вопрос суммы. Сколько бы вы заплатили, чтобы спасти свою законную семейную жизнь? Я никогда не смотрела на финансовую компенсацию как на часть этого дела. Но, она, конечно, небольшая. Я – американка и знаю, что у нас другое отношение в судебном процессе — компенсации могут быть миллионные. Но здесь это не так, и не будет так. Для меня сумма не принципиальна вообще. Это моральная победа.

- На что потратите деньги?

– Пока открою счет для дочки. Потому что мне кажется, что она страдала больше всего. Это (изменило) всю её жизнь. Но я уже думаю насчет какой-то суммы, пока не решила сколько, которую я отправлю на помощь беженцам, потому что тема для меня теперь очень близкая.

- Вы сами оказались в роли беженцев.

– Да, я понимаю теперь, что это, но знаю, что у них всё намного хуже. А я – просто одинокая мама, работаю, ребенок ходит в школу... Жить спокойно – это всё, что я хочу. Ничего громкого, ничего большого – буду продолжать свою жизнь.

Источник